На следующий день многие зрители с некоторой опаской входили в молодежный театр, не зная, выдержат ли они 8 часов в зале с двумя часовыми перерывами. Это было похоже на виртуальное путешествие в прошлое, где предстояло увидеть живьем Герцена, Бакунина, Белинского, Тургенева, Огарева, вроде бы хорошо знакомых по литературе, и в то же время полузабытых попутчиков, списанных с корабля современности.

Для актеров, трясущихся за кулисами, предстоящий «марафон» можно было сравнить с опасным затяжным прыжком — а вдруг парашют вовремя не раскроется? Особенно переживал постановщик Алексей Бородин. Это он настоял, чтобы у него в театре трилогия «Берег утопии» — «Путешествие», «Кораблекрушение» и «Выброшенные на берег» — шла в один день, а не по частям, как это было в Лондоне в 2002 году и в Нью-Йорке в 2006 году. Как рассказывал мне Алексей Владимирович, ему это было необходимо для непрерывного зрительского «чтения». Когда впечатление от спектакля не дробится на половинки, осьмушки, а вся картина русской действительности эпохи Герцена и Огарева, Чаадаева и Тургенева, Белинского и Бакунина, с арестами, цензурой, предстает целиком. И зритель постепенно начинает понимать, почему для интеллигенции так важен был журнал «Колокол», издававшийся за рубежом, а «Былое и думы» Герцена стали настольной книгой у юношества.

Бородин, конечно же, осознавал, что с этим интеллектуальным спектаклем не впишется в модную нынче струю развлекательного театра, но знал он и другое: те, кто придут смотреть «Берег утопии», будут благодарны артистам, сумевшим открыть им глаза на прошлое и, возможно, будущее России. Кстати, когда переводчики пьесы братья Островские предложили ее МХТ, то поначалу Олег Табаков согласился, решив, что если зрители не «клюнут» на Стоппарда, то, по крайней мере, «клюнут» на звезд МХТ: Е. Миронова, К. Хабенского, М. Пореченкова, А. Смолякова. Но когда понял, что собрать их вместе хотя бы на полгода невозможно, отступился.

Бородин репетировал полтора года, причем, за месяц до премьеры — без выходных. И артисты терпели, отложив свои дела, потому что в этом коллективе всегда на первом месте стоят интересы театра. Без этой установки актеры бы не справились с такой глыбой, как «Берег утопии», напоминающей большой айсберг, плывущий к неведомым берегам. И если для Стоппарда все русское в пьесе — все-таки экзотика, то для артистов Бородина — это то, что сидит в их генах, исторической памяти, сформировавшей национальный характер.

Эта русскость особенно важна в первой части спектакля «Путешествие», где действие происходит в усадьбе Бакуниных, куда приезжает молодой и франтоватый Иван Тургенев (Александр Устугов), нежный и романтичный Николай Станкевич (Александр Доронин), стесняющийся своего бедного платья Виссарион Белинский (Евгений Редько), — все нараспашку, хлебосольно и обильно. Романы с сестрами Михаила Бакунина (его играет Степан Морозов) возникают с первого взгляда, споры об идеях добра и справедливости сопровождаются бурными обидами, типа: «никогда моя нога больше не ступит в этот дом», но… Через какое-то время всех примиряет деревенская гармошка и берущая за душу русская песня. Вот почему так органично вписывается в спектакль состоящая из народных типажей массовка, она же переставляет декорации в стремительно меняющихся эпизодах. Все это делается на глазах у зрителей — легко, быстро, играючи, будто публике предлагают набрать в легкие воздух и приготовиться к «чтению» следующей страницы путешествующих философов.

Казалось бы, сегодня тема вынужденной эмиграции из-за политических убеждений уже «не стреляет», было и быльем поросло. И все же вторая и третья часть спектакля, переносящие зрителей в Париж, Ниццу, Лондон, Женеву, заставляют напрягаться нашу мысль, спрашивать: почему образованные люди, не знающие проблем с иностранным языком, так страдают вдали от родины, в то время как сегодня многие люди стремятся попасть на запад? Ответ у Стоппарда таков: ностальгия свойственна людям с тонкой душой, тем, кто не в состоянии разорвать духовную пуповину со своей землей. Ведь тот же анархист Бакунин, бежавший с каторги за границу, возвращается в кандальную Россию, потому что ему душно в цивилизованной Европе. А Николай Огарев (Алексей Розин) спивается, хотя у него есть и «Колокол», и верный друг Герцен (Илья Исаев).

Главная ценность спектакля заключается в том, что герои Стоппарда ничуть не напоминают прилизанных, добродетельных персонажей. Все они живые люди, в них есть много такого, чего можно стыдиться. Так, Александр Герцен, не принимающий в жизни никакого насилия, позволяет женщинам «насиловать» свои чувства и втягивать себя в любовные треугольники. Первый раз этот треугольник складывается между ним, его женой Натали (Нелля Уварова) и Георгом Гервегом (Алексей Веселкин), немецким поэтом-романтиком. А шестью годами позже он попадает во второй треугольник, где действующими лицами становятся он, Огарев и жена последнего Тучкова (Рамиля Искандер), которая мечется между ними. И это не вымысел, а правда, нашедшая отражение в романе Герцена «Кто виноват?»

Все эти душевные метания, угрызения совести, ревность, ярость, страсть тесно переплетаются с рождением и смертью детей, а также с непоправимо надвигающимся новым временем, когда Чернышевский (Александр Доронин) скажет: «Я питаюсь черным хлебом фактов, поэтому провести реформы пером нельзя, только топором». Как мы знаем, этот топор обрушится на Россию, и те, кто были никем, станут всем. Эти «они» переписали историю по-своему, превратив Герцена, Огарева, Белинского в гипсовые фигуры, и вот теперь молодежному театру с помощью Стоппарда приходится разбивать эти скульптуры, чтобы показать внутри живых людей, оставивших нам в наследство свои берега утопии. 

P. S. После окончания спектакля я все-таки переспросила у Стоппарда: понравилась ли ему игра русских артистов? На что ошалевший от аплодисментов и криков «браво» англичанин только и смог ответить: «Прекрасно!»